Очередь — это место, где люди боятся друг друга потерять. улыбнись.+)
Москва, как известно, - порт пяти морей. Или даже семи. Разницы, увы, нет. Потому что горькая правда состоит в том, что моря в Москве нет вовсе.
Зимой об этом как-то не думаешь. Но летом - коротким, оглушительно жарким московским летом - эта недостаточность, обделенность великого города чувствуется необыкновенно остро.
Я не о купании говорю. Купаться-то и загорать в общем есть где: Серебряный бор, Коломенское, пляж в Строгино, Воронцовский парк, Царицыно, Останкино, Борисовские пруды... Можно еще долго перечислять. Кроме того, в каждом районе имеется водоем, известный только местным жителям, - обычно безымянный или именуемый аборигенами как-нибудь типа "пруд у прачечной". На три летних месяца эти лужи становятся настоящими центрами жизни. Здесь гуляют с колясочками, загорают на прихваченных из дома покрывалах, устраивают трогательные в своем убожестве пикники, сидят с удочками, купают собак, а некоторые и сами рискуют влезть в мутные глинистые воды, приговаривая, что микроб от грязи дохнет и зараза к заразе не пристает.

Зимой об этом как-то не думаешь. Но летом - коротким, оглушительно жарким московским летом - эта недостаточность, обделенность великого города чувствуется необыкновенно остро.
Я не о купании говорю. Купаться-то и загорать в общем есть где: Серебряный бор, Коломенское, пляж в Строгино, Воронцовский парк, Царицыно, Останкино, Борисовские пруды... Можно еще долго перечислять. Кроме того, в каждом районе имеется водоем, известный только местным жителям, - обычно безымянный или именуемый аборигенами как-нибудь типа "пруд у прачечной". На три летних месяца эти лужи становятся настоящими центрами жизни. Здесь гуляют с колясочками, загорают на прихваченных из дома покрывалах, устраивают трогательные в своем убожестве пикники, сидят с удочками, купают собак, а некоторые и сами рискуют влезть в мутные глинистые воды, приговаривая, что микроб от грязи дохнет и зараза к заразе не пристает.
